Ира Галкина уверяет: "Крест ставить нельзя, вылечить нереально, в зависимости от выраженности заболевания можно ввести в ремиссию и стараться поддерживать эту ремиссию ( другими словами затихание заболевания, усыпание) на какое-то определённое время. Постоянное наблюдение психиатра, психоаналитик здесь не при чём и бессилен". Галяк Альфович любопытствует: "Какие этапы уже прошла Ваша личность? ". -я- поясняет: Очень хочется подчеркнуть то, что "Восприятие развитие характер ставлю цели и подбираю более пригодные пути и средства к их достижению, как в пословице -век живи, век обучайся дураком помрешь просто одним словом не рассказать. СТАРАЮСЬ ЖИТЬ ПО ЧЕЛОВЕЧЕСКИ! ". Ключник Судьбы поясняет: "Последний шаг. Прощай Земной эгрегор. Ты не мало дал. Однако лучше я его покину. ))".
Поль Янсон поясняет: "Вот какие этапы для вас преподавали, те моя личность прошла". Горынычъ поясняет: "Я не знаю что такое этапы личности в твоем осознании. В моём осознании - это изменения в жизни и всякие перемены, благодаря взрослению и эксперименту. И они были частыми, так как я чрезвычайно активный чел. )". + поясняет: "Моя личность прошла все этапы и благополучно погибла. Что и Для вас хочу :)". Ansar уверяет: "Воспринимаю жизнь-за бой в три раунда: молодость-зрелость-старость.. Два из которых нужно выиграть-первый я уже проиграл". Володя уверяет: "Ну и вопросец, отлично, хоть, не о централах спросила". Elena желает узнать: "Сочинение на тематику "Житие Аввакума". Сочинение на тематику "Житие Аввакума"".
Alexey Khoroshev в полной убежденности, что: ""Житие" Аввакума– монумент очень необыкновенный в древнерусской книжной традиции. Необыкновенно звучит его название: "Житие протопопа Аввакума, им самим написанное". Герой и создатель житийного повествования объединяются в одном лице– это отменно новое явление в литературе. Разумеется при чтении жития поражает его язык– разговорный, даже просторечный стиль в бытовых сценах сменяется возвышенно-книжным в богословских элементах– Поневоле вспоминаются сочинения Ивана Угрожающего. Необыкновенно и содержание жития. Все давно знают то, что исследователи много раз отмечали, что в этом монументе объединяются черты обычного жития, автобиографии, исповеди и проповеди. Сначала "Житие" Аввакума следует увязать с назревающим равномерно в литературе XVII в. автобиографизмом. Действительно, стоит упомянуть то, что автобиографизм как литературное явление рождается в эру первых попыток осмысления обстоятельств Смутного времени. Само-собой разумеется, как мы помним, и Авраамий Палицын, и Иван Тимофеев, и Иван Хворостинин, и остальные создатели– по заглавной элемента, активные деятели Смутного времени, потому в собственных сочинениях они выступают сначала как мемуаристы. Нам известно они пишут о том, чему были очевидцами и участниками, стремятся оправдать ту позицию, которую они сами занимали в это время. Писатель Смутного времени– это новейший тип писателя-мемуариста, повествующего не только лишь о событии, да и о собственном месте в происходившем, стремящегося обосновать собственную позицию. Таким образом, уже в этих сочинениях оказывается заложен тот энтузиазм к своей личности, который скажется в усиленном развитии автобиографий в XVII в. Потому автобиографичность "Жития" не следует излишне преувеличивать. Автобиографизм– явление, вошедшее в русскую литературу еще в эру Смуты. С самого начала XVII в. появившееся личностное начало больше усиливается в российской литературе. Наиболее того, появившись в жанре исторической повести, оно довольно шустро пробирается и в агиографию. Таково "Житие Юлиании Лазаревской", написанное также писателем-мемуаристом– наследником Юлиании Дружиной Осорьиным. Естественно, мы все очень хорошо знаем то, что в "Житии" Аввакума эта традиция была усилена, однако именно предыдущие трансформации в литературном каноне сделали вероятным само возникновение жития-автобиографии. Ни для кого уже не секрет то, что однако "Житие" Аввакума не следует разглядывать в отрыве от традиции житийного канона в древнерусской литературе предыдущего этапа. Новшества XVII столетия наслаиваются на мощнейший слой предшествующих эпох и в итоге создается ни на что не схожее целое, так до этого времени не получившее конкретной оценки. О традиционном древнерусском житии напоминают сцены, посвященные детству героя. Все давно знают то, что аввакум родился в семье сельского священника, мама его потом приняла монашество, да и в миру не была похожа особенным благочестием: "постница и молитвенница бысть". Содержит произведение Аввакума и описания чудес. Более хрестоматийно понятно волшебство в Андроньевском монастыре: три дня Аввакуму не давали ни пищи, ни питья, держали на цепи в кромешной тьме, и на 3-ий день перед им появился "не вем– ангел, не вем– человек" и дал "хлебца чуть-чуть и штец дал похлебать". Перед нами обычный со времен "Жития Феодосия Печерского" эпизод с волшебным возникновением продовольствия в крытом помещении. Естественно, мы все хорошо знаем то, что да и тут, как и до этого, Аввакум "снижает" стилистическую доминанту повествования: идет речь о щах, они "зело прикусны, хороши". Тот же подход характерен для всех чудес, описываемых протопопом в "Житии": они являются элементом ежедневного быта Аввакума, "снижены" стилистически, однако то, что это все-же чудеса, поднимает этот быт до сакрального уровня. Еще есть один превосходный момент именно в этом описании чуда. Аввакум, обсуждая вопрос о том, кто был этим волшебным ассистентом, пишет: "Дивно толко человек: а что ж ангел? Ино нечему дивитца– везде ему же не загорожено". А. Н. Робинсон, анализируя этот фрагмент, писал: "Таким образом, волшебство доказывается тут способом от неприятного. Если б это был человек, то это было бы волшебство, а если же это ангел, то это дело вполне естественное. Колебание становится средством подтверждения несомненности волшебного явления".